A.D. ДО и ПОСЛЕ

Она стояла на вокзале. 21.32. до ее поезда было еще полчаса. Веяло холодным зимним воздухом, который неприятно пронизывал весь зал ожидания. В ее руке виднелась книжечка карманного издания с заломленным переплетом. Она грустно смотрела по сторонам, слегка отстраненно, из-за плохого зрения. Присев на железную скамью, она пробежалась глазами по нескольким строкам и подняла голову. Полупустой вокзал рассеяно возвышался над ней. Соседка по скамье рылась в пакетах, голос объявлял, о посадке на поезд до сиверской. Она еще раз посмотрела, прищурившись, на табло с расписанием электричек и разозлилась на себя и на свое отвратительное зрение, из-за которого ей приходиться торчать на этом продувном вокзале, вместо того, чтобы ехать спокойно домой в теплой маршрутке. Глаза слезились от ветра и морозного воздуха. В голове бегущей строкой скакали мысли, в основном депрессивного характера. Она представила себя героиней какого-нибудь очередного трэшевого фильма про русскую деревню. Все эти вокзалы с деревянными немытыми электричками, водка, бомжи, серое тусклое небо, поля, покосившиеся дома и так далее…. На ней были красные джинсы, заправленные в сапоги «гармошкой», черное пальто с поднятым воротником, черно-белый льняной шарф, замотанный густо вокруг воротника, и меховой берет, который она в шутку называла «мозги наизнанку». Сумка ,набитая барахлом, как она всегда любила. И даже маленькая книжечка была ей в стиль, будто специально подобранная, черная с белым и красным шрифтом на обложке. Ей захотелось курить и она вышла на платформу. Опустошенные ряды железных дорог шли унылыми параллелями, которые углублялись далеко вперед ,превращаясь в единую точку. Она достала портсигар с самокрутками и шикарным жестом достала одну сигаретку. Подарок ее московских друзей - она берегла и считала особым шиком курить эти самые самокрутки. Тонкая струйка дыма показалась в воздухе и расползлась от холода. Она чувствовала, как замерзает лицо, покрываясь невидимой пленкой инея, и почувствовала ломоту пальцев под чернотой кожаных перчаток. Какого хера она переехала жить в этот долбанный район лигово? она негодовала от мороза и усталости, и от того, что завтра надо уже идти на работу, а она так и не успела всего запланированного на эти 10 дней новогодних праздников. Походив по безлюдной платформе, она двинулась к подходящей электричке. Из нее высыпал народ, который резво поскакал к метро. Кто-то задел ее за рукав, и она возмущенно повернулась в ту сторону, но не заметила невежу. Настроение резко летело за минусовую отметку. Он сегодня опять ей жаловался на жизнь, сидя в прокуренной кухне во мраке своей души и вечерних сумерек. Ей казалось, что он все еще нравится, но и это в данный момент стояло под вопросом. Сколько можно все это терпеть? 3 года уже все бегает… она тихонько пожалела себя, пытаясь скрыть это от самой же себя. Правда, с ним вместе весело и вместе грустно, и вроде там еще какое-то понимание. Кажется, он стал немного нежнее или это просто показалось, когда он сегодня целовал ее на прощание в метро. И еще секс с ним, блин, да..секс решает… она зашла во второй вагон и села почти в центре, к окну. Да сегодня утром был отличный секс, и если он вчера не наврал, а это он любит и умеет, то ему тоже по душе секс со мной. Вот бля, дожили: «он конечно мудак, но секс… не могу отказаться»… нда.. я стала реальной сукой. Она глянула мельком в окно, желтушные фонари размывались в густой ночной черноте. Поезд задрожал от включенного мотора и дернулся вперед. Она вдруг вспомнила какой-то вечер 2-летней давности, когда сидела у него на кровати при свете такого же желтого тусклого света от настольной лампы. А он напротив, в кресле, растворялся в собственной тени. И сигаретный дым завивался и тек медленно к потолку. Она хотела вспомнить, как он смотрел на нее тогда, но, к сожалению, плохая память на лица никак не давала воспроизвести тогдашние его черты лица, в особенности глаза. Ей всегда нравились его глаза с каким-то холодным налетом. Она вспомнила песни, которые они слушали вместе, и как однажды танцевали на улице под них. Улыбка потерь скользнула по ее лицу. Мы что-то безвозвратно теряем каждую секунду жизни…. Она вспомнила пьяную ночь, когда он признался ей в любви, лежа на ковре. И как она плакала от счастья и боялась во все это поверить. Ей вдруг захотелось заплакать, сильно-сильно, с такой истерикой перекошенного рта, когда сводит скулы от боли и горечи. Но она все так же сидела со спокойным лицом, отвернувшись к окну, ее глаза источали вселенскую грусть, и лишь пальцы, сжимавшие тонкую книжицу, выдавали ее нервное настроение. Какой-то мужик подсел к ней и внимательно посмотрел в ее уставшее лицо. Она сделала надменную мину и отвернулась обратно к окну, а внутри все сжималось крохотными щипцами и болело. Она уже не могла противиться воспоминаниям, которые лелись на нее откуда-то из прошлого. Она видела конец лета, его дачу, когда он приносил ей утром цветы и яблоки, и любил ,правда ведь любил, она так это чувствовала. А потом боялась обмануться и прятала слезы в подушку, когда он сжимал ее руки и целовал, и вся она трепетала от тайного счастья внутри, и ей хотелось умереть в этом мгновенье. Или потом декабрь, когда он ждал каждый день ее у работы. Или эту осень, когда они сидели на скамейке, он клал ей свою голову на колени, и ей хотелось отдать ему все на свете. Она очнулась, вздрогнула и посмотрела в окно, пытаясь угадать, какую станцию они проезжают. Электричка мерно раскачивалась, дребезжала в темноте. Не было ничего видно, кроме фонарей кольцевой дороги в отдалении, которые шли стройными рядами. Она вглядывалась в пустоту зимней ночи, но не могла разобрать дороги. Потом электричка начала тормозить и хриплый голос прогнусавил: «лигово, следующая станция горелово». Она выскочила из поезда. Ошалелая от воспоминаний и холода, она помедлила на платформе и двинулась к лестнице. Снег сыпал в лицо, неприятно пощипывая. Она слышала стук своих каблуков, который заглушал все тот же снег. Она закурила и запрокинула голову к небу. Миллиарды таящих снежинок потекли по ее лицу, вместе с ними текли слезы…

08.01.2008